В ближайшее время украинский писатель Юрий Андрухович будет жить и работать в Харькове. В течение десяти дней он соберет информацию о харьковском радио 20-х годов прошлого века. Андрухович рассказал о своем новом произведении во время интервью в радиорубке «Накипело». В частности он поделился своими размышлениями о прошлом и настоящем украинского радио, украинской литературе, творчестве и культурном состоянии страны в целом.
Исследование харьковского прошлого
Юрий Андрухович работает над своей частью проекта, инициированного художником Никитой Каданом. Он пишет отчет от имени харьковского корреспондента, который приехал на выставку современного искусства в тогдашний Станиславов.
«Я участвую в таком коллективном проекте, в центре которого визуальное искусство ― живопись и графика. Лидером проекта является известный художник Никита Кадан. В нем также примет участие киевская «Новая опера» и Франковская негосударственная ОО «Другое образование». Место действия ― Франковск. Возможно, со временем это будет показано в других городах, но стартовать проект должен именно там. Он получил название «Невозможна выставка». Речь идет о такой легенде: в 1931-м году в тогдашнем Станиславове происходит феноменальная международная выставка «левого» искусства с участием выдающихся художников тогдашней Польши и советской Украины. Они пересекаются на таком мысленной выставочной площадке».
«Когда мне предложили присоединиться, я сразу спросил, чем я могу быть полезен. Мне очень нравится фейковое искусство. Да, нам не нравится фейковая журналистика, но фейковое искусство ― это интересно. В любом случае, мы пришли к идее, что неплохо было обогатить пространство этой выставки, обогатить его звуками тогдашней авангардной музыки, отреставрированной и выполненной вживую. И звуками тогдашнего радио. Моя задача ― создать скрипт такого радиорепортажа якобы с этой выставки. То есть едет харьковский корреспондент украинского радио. И передает свой радио-отчет об увиденном».
«Для этого мне многое было нужно исследовать. Из того, что я уже узнал: была очень активное сотрудничество радио с тогдашними писателями, поэтами. Они в общем, и футуристы в частности, были ориентированы на модерное, современное, новое. И многие из них сотрудничали с радио достаточно активно: создавали передачи или тексты, выступали с микрофоном. Валериан Полищук, например, некоторое время работал на радиостанции. Он мог бы стать этим корреспондентом с его собственными принципами конструктивного динамизма».
«Мне было важно ухватить стиль эпохи. Поэтому и в Литературном музее для меня много интересного. Там, безусловно, большое пространство для моей фантазии. Но для того, чтобы эта фантазия гуляла как следует, надо набраться как можно больше знаний».
Радио как окно в мир
Радиовещание сыграло свою роль в жизни писателя. Андрухович вспоминал о своих первых радиоприемниках, которые были у него в детские и юношеские годы, а также о радиостанциях, которые он когда-то с удовольствием слушал.
«Пластинки слушали родители, а я ― за ними. А когда наступил этот момент самостоятельности, когда подросток начинает слушать музыку, отличную от той, что слушают родители. Тогда наступает момент становления своей идентичности, своего «я». Когда мне перестали быть интересны пластинки родителей, я начал искать на радиоволнах некий «биг-бит». Географическое расположение нашего города позволяло на более или менее длинных частотах слушать польское радио, а на средних ― Румынию с Бухарестом. При том это была «чаушесковская» Румыния, но у них передачи с тогдашней развлекательной музыкой были вполне прогрессивны. Там тянулась их симпатия к итальянскому миру. В начале 70-х можно было много итальянской поп-музыки. Зато на коротких (частотах, — ред.) были запрещены «подрывные» ― ВВС, «Радио Свобода», «Голос Америки», «Немецкая волна», радио «Швеция». Их было трудно слушать, потому что глушили. И это было такое своеобразное радио охоты. Это было окно в мир».
«Мощными они (радиостанции, — ред.) становились в моменты турбулентности общества. Например, во время Оранжевого Майдана все слушали радио «Эра» включая таксистов. Я не помню, вещали ли они во время Революции Достоинства. Но такого эффекта, как Дойчланд радио, не было. Но они заложили определенную традицию радиовещания. Почему у нас не так? Я это объясняю тем, что у нас закончилась, как я ее называю, фестивальная эпоха, которая началась еще в поздние 80-е. Почему она завершается где-то в годах 1994—1995? Потому что, как мне кажется, тогда на сцену выходят олигархические деньги. Это начало отсчета. Изменение президентской власти и начало этого реформирования, которое на самом деле было олигархизацией страны. Медиа перестают быть локальными центрами местных энтузиастов. Людей, которые за идею (если за деньги — то небольшие) это все делали. Потому что было просто интересно. И они становятся жертвами этих больших денег, которые входят в игру. По состоянию на конец 90-х и начало нулевых это уже фактически все разобрать».
Тех романтических времен уже не будет
Вместе с тем Андрухович рассказал о своем опыте работы во Франковской радиостанции и попытки создать некоммерческую радиостанцию с авторскими передачами и качественной музыкой.
«Вдруг я заметил, что с франковских FM-ов раздается очень много попсы российского производства. И это, пожалуй, малоизвестно, но у меня есть эпизод постоянной работы на радио. К концу 1999 у нас возникает муниципальная FM-ка «Радио Башня». Это была идея круга молодых, прогрессивных людей, которые окружали тогдашнего мэра. Мы попытались из городского бюджета сделать некоммерческое радио, на котором будет качественная музыка, на котором не будет попсы, на котором будут авторские передачи... У меня раз в неделю была программа «Метафоры». Я приносил любимую музыку, а между тем рассказывал или о своем очередном путешествии, или о своих впечатлениях».
«У нас был десяток радиоведущих, которые пришли вовсе не из мира традиционных FM-ок. Но какие были известны в городе как какие-то исключительные меломаны со своим стилем. Или люди, которым есть что-то сказать, потому что они интересны в публицистике. Эта идиллия продолжалась до 2001 года. Чуть больше года. Когда я уехал в Америку, это была одна программа. А когда вернулся весной ― это уже была попса. Когда я спросил ― почему так, то услышал ответ: «Ну, городской бюджет этого не тянул, мы посоветовались и решили стать как все». Это радио существует до сих пор, оно выросло до радио-телевидения. Довольно популярно. Но тех романтических времен уже не будет ».
«Была у меня радио-разговор в Варшавском университете. Мальчик-студент спросил: если бы я когда-то перестал быть писателем, то чем бы я занялся? Это было для меня неожиданный вопрос. Но ответ пришел моментально. Я сказал, что основал бы ночную радиостанцию. Ночной формат ― он особенный. Уже можно не ставить какую-то ротационную, поверхностную и веселую музыку. Можно поставить что-то более глубокое и общаться душевнее и откровеннее. Вот это мне было интересно. Это была бы такая радиостанция, которая бы выходила в эфир только ночью. Конечно, спустя годы я забыл об этом разговоре. Но где-то в запасе у меня была это название ― «Радио грусть». Возможно, я об этом когда-нибудь напишу».
ПІДПИШІТЬСЯ НА TELEGRAM-КАНАЛ НАКИПІЛО, щоб бути в курсі свіжих новин
